Chicago / Чикаго
Случилось то, что и требовалось доказать, — реанимация классического мюзикла, о чем Голливуд мечтал практически полвека. Прошла она не просто безболезненно, но и крайне успешно. У База Лурманна, прорвавшего своим "Мулен Ружем" паутину времени, которой жанр уже было покрылся, эстафету перехватил новичок Роб Маршалл — и результаты "Чикаго" в шесть "Оскаров", в том числе, за лучший фильм года, есть отличное доказательство, что голливудские мейджоры до сих пор умело чувствуют конъюнктуру и от своего отступать не собираются.
В сонме современных музыкальных жанров мюзикл всегда считался бедным родственником, этаким бастардом, случившимся у двух благородных и высоколобых родителей, не скреплённых узами браками, — оперы и балета. Успех шумных бродвейских постановок с песнями и танцами или рок-опер Эндрю Ллойда Уэббера тонкими ценителями наследия классической музыки всегда воспринимался чем-то сродни многомиллионным сборам голливудских блокбастеров. Однако не будет большим преувеличением сказать, что именно кинематографу удавалось зачастую примирять утончённых меломанов с жанром-выскочкой. "Американец в Париже", "Вестсайдская история" или "Жижи" были не только пышными и красочными постановками, но и сумели поднять мюзикл до уровня большого искусства.
Между тем, понадобились многие годы, чтобы жанр, благополучно ушедший в прошлое вместе с "золотым" Голливудом, вновь сумел обратить на себя внимание. Не удивительно, впрочем, что тем мюзиклом, которому удалось прорваться на вершину, стал именно "Чикаго", ведь это мюзикл самого Боба Фосси. А в 70-е Фосси был едва ли не единичным случаем, когда его музыкальные творения не только на сцене, но и в кино имели невероятный успех; до сих пор его блистательное "Кабаре" сохраняет за собой своеобразный рекорд — оно умудрилось получить самое большое количество "Оскаров" (семь!) и при этом не стать лучшим фильмом года. Фосси, к тому же, оказался тем новатором, который принципиально пересмотрел каноны жанра, перевернув все эти многочисленные "розовые" сентиментальные песенки с любовными сказками с ног на голову, усложнив жанр как по части психологических мотивировок происходящего, так и по части хореографии. В "Кабаре" любовь героев разворачивается на фоне зарождающегося в Германии фашизма, во "Всём этом джазе" о любви и вовсе ни слова — есть лишь рассказ об одержимом своим творчеством художнике.
"Чикаго" было основано на статье Морин Даллас Уоткинс из Chicago Tribune, которая описала реально происшедшие события 1926-го года. На основе этой криминальной зарисовки Фосси создал мюзикл спустя полвека, но, несмотря на огромную популярность, при жизни постановщика высшая театральная награда "Тони" обошла его стороной. Лишь после смерти гения, спустя десятилетие, в 97-ом году, "Чикаго" заработал целых шесть статуэток "Тони".
В фильме Роб Маршалл не собирается ни на йоту отступать от стиля своего великого предшественника, и дань почести Фосси отдано едва ли не с первых кадров, когда Вельма Келли поет на сцене "All That Jazz". Так же логично, что в фильм перешёл и типично "фоссиевский" усложнённый монтаж, который сегодня вряд ли вызовет напряжение у зрителя, избалованного "клиповым" мышлением современного кинематографа. Однако совершенно всё отрепетировано, отшлифовано и доведено до соответствующего блеска. "Чикаго" успели объявить обычным гламуром, однако, если вдуматься, именно гламур здесь его неотъемлемая идейная составляющая.
В отличие от традиционного мюзикла, где герои вдруг разрывали повествовательную ткань и пускались в пляс, а затем возвращались в исходное состояние, здесь повествование и музыка чётко разведены по разным углам, а затем, как в хорошем поединке, они старательно переплетаются меж собой. Тюрьма, суд, виселица — вот те "прекрасные" места, которые внезапно оборачиваются сценическими подмостками или роскошными залами кабаре. Понятно, что всё, что поют Билли, Вельма, Рокси и прочие герои, не существует в действительности, это даже не их мечты, а фантазии самого постановщика. Такова была концепция Фосси, а затем и повторившего его Маршалла, что вся жизнь сегодня уже даже не театр, а увеселительное шоу, где песни и танцы организуются если не наяву, то слишком явственно — в подтексте. Ловкий манипулятор Билли Флинн, увлечённый своим амплуа вечного победителя и кукловода, устраивает из судебных заседаний настоящий балаган с интригами, с намеренно театральными эффектами, подтасовками и фабрикацией фактов. Судопроизводство напрямую равняется с шоу-бизнесом, становится частью его, где каждый участник должен играть строго определённую ему роль, а ещё лучше — быть послушной марионеткой в руках профессионального шоумена. Между судом и шоу-бизнесом удачно расположились масс-медиа — газеты и радио (не существовавшее ещё в 20-х телевидение также незримо присутствует), радостно оборачивающие человеческие трагедии в сенсационные фантики (примечательно, что в фильме нет иных преступлений помимо бытовых — на почве ревности). Гламур — не только этот фильм, настоящим гламуром стала сама жизнь.
В этой грамотной и неглупой ленте на идею работают не только сценарий и режиссура, но правильно подобранные актёры. Очевидно, что в блокбастере должны играть звёзды, но вновь это тот случай, когда только большие знаменитости и должны играть двух рвущихся к популярности актрисулек (Зета-Джонс и Зеллвегер) и одного лощёного адвоката (Гир), уже ощущающего себя звездой. Помимо всего, Ричард Гир едва ли не впервые в своей карьере получил адекватную для самого себя роль. Долгие годы этот зрительский любимчик разрывался между ролями мерзавцев и положительных героев, при этом слишком явственно не справляясь со своей неспособностью изобразить хотя бы на одно чувство больше, чем безграничное наслаждение собственной сладкой внешностью. Неожиданно именно Билли Флинн оказывается адекватным воплощением этой вечной реакции Гира на самого себя, примиряя с ним тех немногих, которым только и удавалось это замечать. А значит, "Чикаго" удалось добиться даже большего, что от него ожидалось.